18 ноября 1918 года Александр Колчак вступил в должность Верховного правителя России. Всего за два дня до "Омского переворота" ему исполнилось 43 года.
Этот текст вышел в рамках рубрики #вэтотдень. Больше подобных текстов вы можете найти в нашем телеграм-канале. Подпишитесь!
Он родился в 1874 году в селе Александровском под Петербургом (теперь это проспект Обуховской обороны). Отец – генерал артиллерии, дворянин, мать из купеческой семьи.
По отцовской линии весь род Колчаков – сплошные военные: генералы, полковники, сотники казачьего войска. Никто не сомневался, что военным станет и Александр – сразу после гимназии он поступил в Морское училище. При этом с юности и на всю жизнь увлекся мирной наукой океанографией. Две карьеры, научная и военно-морская, шли в жизни Колчака параллельным курсом. Офицер и полярный исследователь, Георгиевский кавалер и член-корреспондент Академии Наук.
Первые свои исследования Колчак совмещал с военной службой, когда совершал в 1898 году переход на крейсере "Крейсер" из Порт-Артура в Кронштадт, в свободное от вахты время исследуя морские течения.
В 1899 году он отпросился в Академию наук, ради участия в полярной экспедиции барона Де Толля, искавшего знаменитую "Землю Санникова". У Колчака к тому моменту было несколько научных работ по гидрографии и огромный (для молодого человека) опыт плаваний, поэтому ему вручили шхуну "Заря", которую он благополучно довел до устья Лены. А вот экспедиция самого Де Толя исчезла – и следующие несколько лет Александр участвовал в ее поисках. Успеха они не дали, зато открытий, которые удалось сделать, хватило бы на докторскую степень.
Но началась Русско-японская война, и Колчак оказался в Порт-Артуре, где был назначен командиром минных заградителей. Точность расчетов и интуиция сделали его вскоре настоящим героем "минной войны" – на поставленных его кораблями минах подорвалось сразу несколько японских судов, в том числе крейсер "Тагосаго", которому миноносец Колчака подбросил мины буквально под самый нос.
После войны Колчак опубликовал десятки научных статей и монографию "Лёд Карского и Сибирского морей". В 1909 году под его командованием ледокол "Вайгач" вместе со вторым ледоколом "Таймыр" впервые прошел по Северному Морскому пути. Лишь к тому моменту Колчаку присвоили новый чин — капитан-лейтенанта. И по окончании экспедиции затребовали назад, в военное ведомство, в Генштаб.
Во время Первой мировой войны Колчак сначала командовал в Балтийском море минной дивизией. А в 1916 указом Николая Второго был назначен командующим Черноморским флотом.
Но всего через несколько месяцев произошла Февральская революция, Николай отрекся, а Колчак вскоре прославился на всю страну, отказавшись подчиняться "революционным матросам". 5 июня 1917 года бунтовщики стали разоружать офицеров. Колчак демонстративно выбросил в море свою наградную саблю "за Порт-Артур" со словами: "Японцы и те оставили мне оружие, не достанется оно и вам!" Об этом поступке русского адмирала написали газеты всего мира.
А вскоре Колчак дал большое интервью газете "Новое время", в предисловии редактор газеты Суворин написал, что Колчак должен бы стать российским диктатором. Мол, все будет лучше, чем нынешняя власть.
Ревнивый Керенский тут же отправил неожиданно возникшего политического конкурента в Америку с русской военно-морской миссией. Колчак неохотно подчинился, громко заявив: "…моё пребывание в Америке есть форма политической ссылки". И когда миссия наконец добрались до Сан-Франциско, в Петрограде случилась новая – Октябрьская революция.
А за ней вскоре последовал позорный Брестский мир и капитуляция перед Германией. Узнав об этом, Колчак решил порвать связи с Россией и подал заявление о зачислении офицером-добровольцем в британскую армию.
Англичане в ответ предложили адмиралу возглавить сопротивление большевикам в Сибири и на Дальнем Востоке. Несколько месяцев 1918 года Колчак провел в Японии, посещая буддистские храмы и размышляя над предложением союзников.
Тем временем в Сибири восстал Чехословацкий легион, за несколько недель свергнувший советскую власть от Урала до Байкала.
В сентябре 1918 года Колчак прибывает из Японии во Владивосток, а месяц спустя 13 октября он уже в Омск инкогнито, в штатской одежде, планируя провести здесь лишь несколько дней и отправиться дальше — на Дон, к Деникину.
Однако в Омске ему пришлось задержаться. Среди высшего офицерства Сибирской армии зрел заговор с целью установить диктатуру, и Колчак как раз прекрасно подходил на роль "твердой руки". 18 ноября министры-эсеры оказались под арестом, Временное правительство ушло в отставку. Последнее, что оно сделало – это передало Колчаку полномочия Верховной государственной власти.
Вот так – довольно неожиданно для себя – Александр Колчак оказался главой "белого движения", Верховным правителем России, а в придачу – ещё и временным главой Русской православной церкви.
1919 год, предпоследний год жизни Колчака, поначалу был для него "звездным". Ему подчинились войска Миллера на Севере России и армия Юденича на северо-западе. Деникин считался его "заместителем". Победа следовала за победой.
Зимой Сибирская армия взяла Екатеринбург, Пермь и продвинулась к Вятке. Весной 1919 года началось генеральное наступление, которое должно было вывести армии Колчака к Волге и открыть им дорогу к Москве.
Однако наступление захлебнулось. Армии не хватало элементарных вещей – сапог и патронов. Союзники не успевали предоставить обещанную военную помощь. Красная армия давила, и фронт покатился на восток. Омск пришлось сдать в начале ноября 1919 года.
А 31 октября из бывшей уже столицы вышел поезд с "золотым запасом России" – эшелоном, груженым 40 тоннами золотых слитков.
Оборона Сибирской армии "сыпалась" повсюду. 11 декабря Колчак передал командование Восточным фронтом Владимиру Капелю, и тот попытался отчаянными контратаками остановить красных. Сам адмирал продолжал движение с эшелонами на восток, в сторону Иркутска, но это движение становилось все медленней: его поезд постоянно загоняли в тупики, заставляли ждать на разъездах.
Верховный правитель России оказался заперт в своем поезде – так же, как за несколько лет до того Николай II накануне своего отречения. Между тем, в Иркутске произошло восстание, власть захватили эсеры-меньшевики.
Понимая, что он обречен, Колчак позволил своей охране выбирать – остаться с ним до конца, или спасать свои жизни самостоятельно. К утру следующего дня из 500 человек с ним осталось лишь 10. Поезд теперь взяли под охрану чехословаки, и было очевидно, что это уже тюремная охрана. Руководство чехословацкого корпуса вело переговоры с красными в Иркутске, выговаривая себе гарантии безопасного отъезда на Дальний восток и в Китай – в обмен на Колчака. Вскоре эти гарантии были ими получены.
15 января 1920 года эшелон Колчака прибыл в Иркутск, где его взяли под арест вместе с премьером-министром Сибири Виктором Пепеляевым.
Узнав об аресте Верховного правителя, генерал Каппель предпринял отчаянную попытку его освободить, и начал свой знаменитый поход на Иркутск, который позднее назвали "Ледяным походом". Стремясь уйти от превосходящих сил красных, Капель распорядился отойти от Транссиба и срезать путь через тайгу, где замерзли и провалились под лед при переходе рек тысячи солдат. Другие, особенно мобилизованные, дезертировали. Сам Каппель провалился в полынью, и через несколько дней умер от воспаления легких. От армии, насчитывавшей когда-то 150 тысяч штыков, теперь оставалось не более пяти тысяч. Но и с этими силами сменивший Каппеля Войцеховский продолжал рваться к Иркутску.
3 февраля он был уже на окраинах города, и передал большевикам ультиматум с требованием выдать Колчака. Но начавшиеся на следующий день бои показали, что силы не равны. У красных были пулеметы и превосходящие силы, а у каппелевцев лишь винтовки и по несколько патронов на каждого бойца. Через три дня Войцеховский был вынужден прекратить штурм – и вместе с остатками войск отправился дальше. Он перешел по льду Байкал и вышел к Чите, откуда уже расформированная армия позднее эвакуировалась – кто в Харбин, а кто во Владивосток…
Но, еще не зная об отступлении белых, большевики предпочли не рисковать. 6 февраля в Иркутск поступила телеграмма из Москвы. Ленин требовал немедленного расстрела Пепеляева и Колчака. Поздно ночью 7 февраля в тюрьму прибыл отряд красноармейцев, и Колчака с Пепеляевым вывели из камер. Говорят, до того кто-то передал адмиралу ампулу с цианистым калием, но Колчак отдал ее начальнику караула, сказав, что как христианин отвергает самоубийство. Так же спокойно отказался от предложения палачей завязать ему глаза.
Вот как (не без сладострастия) вспоминал об этом один из палачей:
"Полнолуние, светлая, морозная ночь. Колчак и Пепеляев стоят на бугорке. На мое предложение завязать глаза Колчак отвечает отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Чудновский шепотом говорит мне:
– Пора.
– Взвод, по врагам революции – пли!
Оба падают. Кладем трупы на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так "верховный правитель всея Руси" адмирал Колчак уходит в своё последнее плавание".
Впрочем, существует и другая версия, более правдоподобная. Скорее всего большевики боялись выводить Колчака за стены тюрьмы. Вероятно, он был убит там же, в подвале. Но, как бы то ни было, могилы у него нет. Вернее, есть символическая могила, кенотаф, возле стен Знаменского монастыря в Иркутске. Это в XX веке стало для России нормой – у многих великих поэтов, политиков, ученых нет могил. С самого начала большевистское государство действовало по правилам профессиональных убийц: нет тела – нет преступления.
Но от Колчака осталось кое-что поважнее: легенда о просвещенном и благородном правителе России, который был предан и подло убит. А то, что он был диктатором, делает его фигуру для многих еще привлекательней. И споры о том, каким бы правителем был Колчак, идут до сих пор, словно он не писал в своем дневнике: "Мы строим из недоброкачественного материала, всё гниет. Я поражаюсь, до чего все испоганились. Что можно создать при таких условиях, если кругом либо воры, либо трусы, либо невежи...".
